Похоже, я все-таки заснула, потому что, открыв глаза, увидела зал, погруженный в дымку звездного света. Цветы раскрыли чашечки, источая мягкое сияние, будто между лепестков у них лежали крошечные луны. В воздухе порхали невесомые, прозрачные мотыльки и бабочки. Их тонкие крылышки блестели. Я встала тихонько, чтобы не разбудить Пака, и пошла по колокольчикам, пьянея от их аромата. На

палец

мне сел голубой мотылек, воздушный и легкий, как перышко. Стоило выдохнуть, как он вспорхнул и полетел дальше, к темной фигуре в центре зала.

Посреди цветочного ковра стоял Ясень. Глаза его были закрыты. Вокруг летали крошечные звездочки. Мерцая, они слились воедино и превратились в призрачную девушку с длинными серебристыми волосами. Она была так прекрасна, что у меня дыхание перехватило. Девушка протянула руки, почти касаясь его лица, и Ясень посмотрел на нее с тоской. Красавица вдруг прошла прямо сквозь него и рассыпалась огоньками.

— Это... Ариэлла? — спросила я, подходя ближе.

П

ринц обернулся. В широко раскрытых глазах мелькнули удивление, злость, смущение. Наконец он устало вздохнул и отвел взгляд.

— Нет. Не совсем.

Девушка появилась снова.

— Ее дух?

Он покачал головой, не сводя с призрачной феи глаз. Она порхала над цветами в окружении бабочек.

— И не дух. У нас нет загробной жизни. Нет души, которая могла бы остаться на земле. Это всего лишь... память.

Ясень вздохнул и понизил голос.

— Она так любила это место. И цветы ее не забыли.

Я вдруг поняла. Это — воспоминание об Ариэлле, такой, какой он видел ее. Прекрасной, счастливой, полной жизни. Тоска принца была так сильна, что обрела форму, пусть даже на краткий миг. К нему пришла не Ариэлла, а всего лишь мечта, эхо того создания, которое давно покинуло этот мир.

Я заплакала. От слез рана на щеке загорелась, но мне было все равно. Я видела только принца — его боль, одиночество и любовь. К другой девушке, не ко мне. Сердце разрывалось, но я не могла произнести ни снова. Я почему-то знала: Ясень прощается с нами обеими.

Мы долго стояли в тишине, глядя, как Ариэлла-воспоминание танцует среди цветов, как легкий ветерок развевает ее призрачные волосы, как порхают вокруг мотыльки. Неужели она и правда была так совершенна или Ясень просто видел ее такой?

— Мне пора, — тихо произнес принц.

Я ожидала что он это скажет. Ясень наконец повернулся ко мне — суровый, прекрасный и далекий, как звезда.

— Скажи Плуту, чтобы отвел тебя домой. Здесь теперь небезопасно.

К горлу подкатил ком, в глазах задрожали слезы, и я прерывисто вздохнула. Рассудок умолял меня прикусить язык, я знала, что услышу в ответ, но все же спросила:

— Мы больше не увидимся?

Он покачал головой.

— Я плохо с тобой поступил. Наши законы мне были прекрасно известны. Я предвидел, что все так кончится, однако наплевал на доводы разума. Прости, но после того, что сегодня произошло, мы — враги.

Принц говорил спокойно и вежливо, а мне казалось, что мое сердце сжимает ледяная рука.

— Если мы снова встретимся, вероятно, я тебя убью. — Ясень прищурился, и в его голосе зазвенел лед, — На этот раз я не шучу, Меган.

Он отвернулся. Свет колокольчиков окутывал его, еще больше подчеркивая неземную красоту. Поодаль кружилась и танцевала Ариэлла, не ведая о печали и страданиях живых.

— Возвращайся домой, — сказал Темный принц, — Забудь обо всем. Тебе здесь не место.

Я плохо помню, как прошел остаток ночи. Кажется, я долго плакала, уткнувшись носом в одеяло. Утром сквозь дыры в крыше повалил снег и засыпал все вокруг. Цветы погасли. Ясень ушел.

Часть 2

9

ЗОВ

На следующий вечер мы с Паком подошли к опушке Дикого леса.

— Уже близко, принцесса, — Робин подбодрил меня улыбкой.

В нескольких шагах впереди снег и лед кончались, а дальше лежала темная, непролазная чаща, окутанная вечными сумерками.

— Осталось только через Дикий лес пройти, и ты дома. «Летняя школа» сказать не успеешь, а уже вернешься к своей прежней скучной жизни.

Я попыталась выдавить из себя улыбку. Не вышло. Сердце радостно билось при мысли о доме, родных и даже летней школе, но я чувствовала, что оставляю позади часть души. Всю дорогу я оборачивалась в надежде увидеть, что Ясень догоняет нас по снегу, пусть даже хмурый, смущенный и молчаливый. Однако вокруг не было никого. Тир-на-Ног зловеще притихла. Мы с Паком шли совершенно одни. Когда солнце повисло над горизонтом, а тени вытянулись, я наконец поняла, что Зимний принц уже не вернется. Он ушел навсегда.

Подбородок дрожал, но я старалась не плакать. Не хотела объяснять Паку, что со мной. Он уже заметил, как я подавлена, и отвлекал меня шутками и непрерывными расспросами. Что случилось, когда мы оставили его и пошли искать Машину? Как добрались до Железного королевства? Какое оно? Я рассказывала все, но, конечно, старалась не упоминать, что было между мной и Ясенем. У Пака и так хватало причин ненавидеть Зимнего принца, и я надеялась, что о моих чувствах он никогда не узнает.

Когда мы приблизились к сумрачному лесу, слева что-то мелькнуло. Пак молниеносно развернулся и выхватил кинжал. Из-за деревьев, пошатываясь, вышла худенькая девушка и без сил рухнула неподалеку от нас. У нее было стройное, изящное тело, зеленая, как мох, кожа и волосы, похожие на высохшую виноградную лозу. Да это же дриада!

Ее трясло. Бедняжка разевала рот, как рыба, силясь подняться. Длиннопалой рукой она хватала себя за горло, будто ее душили.

— Помогите! — взмолилась дриада, широко раскрыв испуганные карие глаза, — Мое дерево...

— Что с ним? — спросил Пак, подхватывая ее.

Девушка запрокинула голову и обмякла.

— Эй! — позвал он и легонько тряхнул ее. — Не уходи. Где твое дерево? Его кто-то срубил?

— От-отравлено, — задыхаясь, прошептала дриада.

Глаза девушки закатились, она одеревенела. Тело с

сухим треском съежилось и стало похоже на кучу обыкновенных высохших веток. Я вспомнила, что говорил Ясень о фейри и смерти. Как печально! Значит, ее жизнь кончилась и она просто перестала существовать?

Пак вздохнул, склонил голову и поднял мертвую дриаду. Она была сухая и хрупкая, как тонкое стекло, но все же, пока он нес ее к лесу, от тела не отломилась ни одна веточка. Пак бережно положил дриаду возле огромного дерева, тихонько сказал несколько слов и отступил.

Сначала ничего не произошло, но вдруг из земли вырвались гигантские корни, обвили дриаду и утащили ее вниз. Все это заняло считанные секунды.

Мы постояли в молчании. Никто не хотел нарушать скорбную тишину.

— Что значит «отравлено»? — спросила я наконец.

Пак встрепенулся.

— Пойдем-ка выясним, — ответил он с мрачной усмешкой.

Долго искать не пришлось. Минуту-другую спустя нам начали попадаться деревья с кривыми, закрученными ветвями. Вскоре мы выбрались на участок мертвой земли. Знакомая картина. В этом месте лес болел, погибал. Растения превращались в причудливые металлические пародии на самих себя. Всюду торчали горбатые фонари. Их свет то мерк, то разгорался, мигая. Корни и стволы были опутаны проводами, которые душили их, словно черно-красные лианы. Пахло гнилью и медью.

— Оно разрастается, — пробормотал Пак.

Он поднял руку, заслоняясь от ветра, который взъерошил мне волосы и растрепал одежду.

— Несколько месяцев назад этого тут не было. — Он повернулся ко мне. — Ты, кажется, сказала, что убила короля Машину.